© Магакова Г.Ю.
Давно и хорошо известно, что активизация апокалиптических ожиданий, присущих христианской ментальности, совпадает с кризисными периодами в европейской истории. Эпоха Реформации и Крестьянской войны в Германии, когда, пожалуй, впервые в немец-кой истории в активные действия были вовлечены широчайшие народные массы, в этом смысле не составляет исключения. Однако в отечественной историографии большей части ХХ в. безраздельно господствовала традиция чрезмерной "атеизации" и "революциониза-ции" как всего крестянско-плебейского направления в реформационном движении, так и идей его лидера Т. Мюнцера. Это обстоятельство предопределило, прежде всего, очевид-ную тенденциозность в формировании фонда опубликованных на русском языке истори-ческих источников, подавляющее большинство из которых и сегодня представлены фраг-ментарными и избирательными переводам второй четверти ХХ в. А, между тем, среди давно опубликованных в Германии и хорошо известных специалистам документов эпохи Реформации и Крестьянской войны есть целый ряд источников, анализ которых, как представляется, способен существенным образом скорректировать широко распростра-ненные в отечественной исторической и публицистической литературе стереотипно-односторонние оценки. К числу таковых относятся донесения амтмана г. Лангензальца и коменданта тамошнего замка Филиппа Зиттиха фон Берлепша, адресованные герцогу Сак-сонскому Георгу фон Веттину. Одно из них содержит наиболее полное из известных опи-саний знамени Т. Мюнцера, символика которого заслуживает самого пристального вни-мания.
17 апреля 1525 г. Ф. З. фон Берлепш сообщал: "У Альштедтца (т. е. Т. Мюнцера) есть белый флаг, сделанный из тридцати локтей грубого шелка, на котором изображена радуга со словами: Verbum Domini Manet in Eternum...". Прервем здесь для удобства изло-жения описание и обратим внимание на то, что в отечественных публикациях, упоми-нающих о знамени Т. Мюнцера, имеет место либо простая констатация факта изображе-ния радуги, понимание ее "как символа мюнцерова союза ... на его хоругви", либо, в луч-шем случае, крайне общая и, похоже, чисто эмоциональная интерпретация радуги как "символа веры и радостной надежды, как доброго знака".
Однако у радуги как оптического эффекта и мифологического образа есть и особое христианское символическое содержание. Именно на него вполне определенно указывает латинский девиз знамени, который по-русски звучит как: "Слово Господне пребудет вове-ки".
Этот девиз представляет собой цитату фразы Иисуса, которая в русском канониче-ском тексте Нового Завета изложена в редакции: "Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут" и буквально повторяется в Евангелиях от Матфея [Мф. 24, 35], Марка [Мк. 13, 31] и Луки [Лк. 21, 33] во фрагменте, описывающем грядущее пришествие Мессии. Важ-но, что в тексте Матфея слова, ставшие девизом мюнцерова знамени, непосредственно сопряжены с ветхозаветным сказанием о Ное и потопе [Мф. 24, 35-39]. Действительно, глава 9 ветхозаветной книги Бытие повествует о заключении "вечного завета" между Бо-гом и духовно обновленным человечеством в лице Ноя и его потомства, знамением кото-рого является радуга [Быт. 9, 13-15]. Представляется возможным предположить, что именно значение радуги как "знамения вечного завета" отражено в текстах пророка Иезе-кииля и апостола Иоанна Богослова, где она представлена в качестве атрибута самого Бога [Иез. 1, 28. Откр. 4, 3].
Известно, что Т. Мюнцер находился под сильным идейным влиянием учения, соз-данного в XII в. мистиком Иоахимом Флорским. Особая роль в предсказаниях Откровения Иоанна Богослова, которые занимали исключительно важное место в теологических по-строениях иоахимитов, принадлежит апокалиптическому "седьмому ангелу". Обращает на себя внимание то обстоятельство, что его атрибутом был радужный нимб [Откр. 10, 1], который можно опять-таки истолковать как "знамение вечного завета", озарявшее весь путь праведной части человечества со времен Ноевых и до дней последних в грешной земной истории.
По мнению М. М. Смирина, "учение Мюнцера об активной вере выражает идею о безграничной силе человека в активном достижении высшего нравственного совершенст-ва", которое ведет к его религиозной праведности или "избранности". В социально-политическом аспекте религиозно-нравственная "избранность" по-мюнцеровски верую-щих людей, состояла в отделении их от злых "безбожников", и, следовательно, в первую очередь, - в самоорганизации "избранников". С этой точки зрения несомненный интерес представляет лозунг, согласно Ф. З. фон Берлепшу, имевшийся на знамени Т. Мюнцера.
В немецком издании данный фрагмент письма фон Берлепша от 17 апреля 1525 г. приведен в следующем виде: "... dis ist das zeychen des ewigen bund gotes, alle, die bey dem bunde stehen wollen, sellen darundertreten, malen lassen." Совершенно очевидно, что Т. Мюнцер призывал к объединению вокруг изображенной на знамени эмблемы, однако смысловое наполнение его призыва у современного читателя может породить неадекват-ное лексике первой четверти XVI в. понимание.
Дело в том, что в средневековых библейских текстах со времен латинского перево-да Иеронима Блаженного для обозначения особых отношений между Богом и верующими людьми использовали латинское слово "testamentum", буквальное значение которого по-русски обычно передается как "завещание", а в церковной лексике, - "завет". Однако уг-лубленные филологические изыскания европейских гуманистов XV - начала XVI вв. в ус-ловиях бурного развития "второй информационной революции" не могли не оказать су-щественного воздействия на религиозную лексику весьма просвещенных деятелей рефор-мационного движения. Со временем в теологических кругах стало достаточно широко известно, что латинское "testamentum" является переводом греческого слова "diatheke", которым на Ближнем Востоке начали передавать на письме еврейское слово "berith", оз-начавшее даже не столько "союз, договор", сколько "соглашение сторон, основанное на соблюдении оговоренных обязательств", а вовсе не "последнюю волю и завещание". М. Лютер, акцентируя значение Евангелий в качестве источника религиозной истины, в сво-их переводах библейских текстов на немецкий язык с начала 20-х гг. XVI в. вполне после-довательно использовал "Bund" применительно к Ветхому Завету и "Testament" по отно-шению к Новому Завету. Вряд ли можно всерьез предположить, что Т. Мюнцер остался в стороне от терминологических новаций в реформационной теологии и использовал для лозунга на своем знамени слово "Bund" вне современного ему религиозного контекста. И, следовательно, с учетом традиций русской религиозной лексики, лозунг на знамени Т. Мюнцера может быть переведен в следующем виде: "Это знак вечного Божьего завета: давайте все, кто желает присоединиться к завету, соберемся под ним."
Апокалиптическо-хилиастическое содержание символики знамени Т. Мюнцера не вызывает сомнений: его девиз явно выражал идею неизбежности наступления "последних дней" существующего порочного мира; его эмблема в виде радуги - символа "вечного за-вета", сопряженного со страшным бедствием уже имевшим место в библейской истории, - должна была внушить надежду на спасение в наступающем тысячелетнем царстве божест-венной справедливости, в соответствии с лозунгом, собравшимся "избранным".
Конечно, подавляющее большинство тех, к кому обращался Т. Мюнцер, вряд ли без посторонней помощи могли прочесть лозунг на его знамени или понять содержание его латинского девиза. Тем большую смысловую нагрузку в этих условиях несло эмблема-тическое изображение радуги на знамени. Тесно связанный с радужным символом мотив очищающего потопа, в отечественных публикациях текстов Т. Мюнцера присутствует только в финальной части его письма сборщику налогов И. Цейссу от 22 июля 1524 г., где речь идет о "бушующих волнах, которые сомкнутся над головой все еще живущего в сво-их грезах мира". Тем не менее, эта идея, по-видимому, находила особой силы отклик в чувствах и мыслях современников. Дело в том, что 20-х гг. XVI в. в Германии получили широкое распространение предсказания о грядущих апокалиптических бедствиях. Веро-ятным их источником был вышедший в Венеции изданиями 1513 и 1518 гг. и ставший известным даже в России, т. н. "Новый альманах" И. Штефлера и Я. Пфлауме, предрекав-ший всемирный потоп в 1524 г. В фольклорном выражении эти предсказания суммирова-лись поговоркой: "Кто в двадцать третьем году не умрет, в двадцать четвертом не утонет, а в двадцать пятом не будет убит, тот скажет, что с ним произошло чудо". О стойкости сохранения в массовом сознании немцев "когда-то мистических чисел", связанных с "на-ступлением нового века" косвенным образом свидетельствует тот факт, что Э. Блох в ка-честве таковых в 1963 г. называл и "год 1524", не считая даже нужным давать своим чита-телям какие-либо пояснения по поводу этой даты.
Таким образом, символика "вечного завета" на знамени Т. Мюнцера (вне зависимо-сти от возможного ее социально-политического наполнения) была явно созвучна апока-липтическим ожиданиям, вполне укоренившимся к весне 1525 г. в массовом сознании не-мецких простолюдинов. И это совпадение, как представляется, в значительной мере пре-допределило трагическое развитие событий в решающий момент вооруженного восстания в саксонско-тюрингенском районе Крестьянской войны в Германии.
Внимание!!! Тезисы участников семинара являются интеллектуальной собственностью их авторов. Перепечатка запрещена. Цитирование и ссылки только с согласия авторов.