© Гришанина П.И.
Феномен Гражданской войны в России постоянно находится в центре исследовательского внимания. Он напрямую связан с изучением политической культуры, с определением механизма формирования политических интересов в рамках социокультурной идентичности. При этом особенно интересным представляется выяснение архетипов политической культуры России начала ХХ в. как социально передаваемых типовых образцов поведения, характеризовавших управление и политику в российском обществе в эпоху бурных революционных трансформаций. Культурный код, задающий пространственные и временные конфигурации основных архетипов политической культуры, с самого начала формирования российской государственности носил двойственный характер - сочетание национального (языческого) и привнесенного (христианско-византийского) элементов. Это породило подвижность национального культурного кода, способность к перевоплощениям на разных этапах развития российской государственности.
Имплицирование в политическую практику православных архетипов и кодов российской политической культуры сформировало мощные политические мотивации в российском обществе начала ХХ в. Именно поэтому изучать историю Гражданской войны привычным инструментарием сложно. Имеющиеся сейчас в арсенале историка концепции Гражданской войны "как высшей формы классовой борьбы", как "национальной трагедии", как "братоубийственной войны" не объясняют всего спектра возникающих вопросов, в том числе, например, связанных с выяснением мотивов поведения отдельного человека в условиях крайне политизированного жизненного пространства.
Гражданская война была порождена столкновением политических сил большевизма и его политических противников, оформившихся в Белое движение. Каждая из этих сторон презентовала себя в различных формах и различными способами именно как национальное движение во имя возрождения России. Для белых оно ассоциировалось с "Великой и Единой Россией", а для красных - с "империей союза рабочего класса и крестьянства", укрепляемой непрекращающейся мировой революцией.
Политическая борьба в период Гражданской войны была борьбой за идеи и идеалы. Белые и красные политики выступали от имени идеала, задевая не рациональные стороны общественного сознания, а мессианские чувства групповой психологии.
Языческое отрицание политики находило проявление в страстном стремлении уничтожить и разрушить старый мир и возвести здание государственной конструкции все на тех же традиционных основаниях "православие - самодержавие - народность", только измененных в угоду политическим ценностям начала ХХ в.
Политические программы и красных, и белых несли отпечаток русского нигилизма. Идеологи противоборствующих сил искали красивую мечту как абсолют политического развития России. Поэтому и феномен вождизма в политической культуре также был сформирован языческими импульсами, которые требовали безусловного утверждения культа силы - культа политического вождя. В этой связи Гражданская война была одновременно и трагедией и взлетом духовного порыва русского народа.
Двойственность национального кода политической культуры проявлялась в том, что ни красные, ни белые политики не ставили задачи сохранения и продолжения политической традиции. Каждый белый диктатор начинал свое правление с кампании "политических разоблачений" своего предшественника. Противобольшевистская борьба, например, сопровождалась сложными взаимоотношениями между А.И.Деникиным и П.Н.Врангелем, А.И.Деникиным и А.В. Колчаком, А.И.Деникиным и П.Н.Красновым. В то же время амбивалентность российского политического лидерства в период Гражданской войны позволяла властным структурам обновляться, не меняясь по существу.
Все без исключения политические деятели использовали различные приемы для обоснования своих имперских политических амбиций. При этом, отвергая высокие нравственные принципы национальной культурной традиции, они уповали больше на прагматизм, на универсальные политические механизмы, чем на человека и его культуру. Имперская же традиция политической власти, как известно, может существовать только как нравственно-этическая, опирающаяся на морально-религиозные устои народа. И белые, и красные боролись за интересы народа, которого по существу не знали и который, мечтал об избавлении как от красной, так и от белой власти и готов был признать любую власть, гарантировавшую ему "спокойствие и порядок".
При этом православно-христианская идентичность сформировала особый тип личности с постматериалистической структурой потребностей. Среди как красногвардейцев, так и белогвардейцев было немало таких людей, которые в "последнем и решительном бое" искали не материальных ценностей, не жизненного успеха, а справедливости и смысла жизни. Православно-христианский архетип неизменно провоцировал русского мужика на оптимистические поиски "земного рая", генерируя особый тип сознания, который живет идеей о "светлом будущем". Во имя осуществления идеалов "светлого будущего" русский человек был способен на героизм и жертвенность, на преодоление немыслимых препятствий в революционное лихолетье 1917 - 1920 гг.
В то же время Гражданская война была порождением глубокого социокультурного кризиса российской государственности начала ХХ в. Разрыв между имевшими высшую духовную санкцию гуманистическими ценностями и невозможностью их реализации приводил к девальвации ценностей и опустошению человека. Утилитарные ценности начинали занимать несоразмерно большее место в системе культуры. Это неизбежно приводила к доминированию насильственных способов борьбы за физическое выживание. Исследователи, видимо, еще долгое время будут выяснять количество жертв как белого, так и красного террора. Однако вряд ли кто будет оспаривать утверждение о том, что террор был закономерным проявлением мощного социокультурного напряжения, принимавшего самые крайние формы в годы Гражданской войны.
Он уживался с другими элементами отечественной политической культуры, которые приводили к тому, что Гражданская война протекала как агрессивная интервенция в частную жизнь. Сложность этого процесса объяснялась попытками ценностных переходов характера российской государственности:
К этому добавлялась еще и специфика всех российских революций начала ХХ в., которые, в отличие от европейских, никогда не соединяли в себе сразу две задачи - политическую и социальную. Поэтому начавшись под лозунгами "Свобода! Равенство! Братство!" революционный процесс в России по мере развития Гражданской войны стал саморазоблачаться, концентрируясь на животрепещущих проблемах человеческого бытия. С учетом многослойности и многоярусности политической культуры в России все это приводило к причудливым сочетаниям в Гражданской войне мотивов бунта и смирения.
Внимание!!! Тезисы участников семинара являются интеллектуальной собственностью их авторов. Перепечатка запрещена. Цитирование и ссылки только с согласия авторов.