Приступая к изучению такой многогранной проблемы как русификация надлежит прежде всего отказаться от попыток сформировать некое единое представление о целях, методах и итогах этого процесса. Основным фактором русификации в дореволюционной России стала деятельность православной церкви, системы государственных учреждений и народного образования. Соответственно, в качестве агентов русификации могли выступать представители духовенства, учителя, мелкие чиновники. У каждой из этих профессиональных групп имелись собственные причины, методы и возможности участия в процессах русификации. Но в любом случае начало процесса русификации предполагает осознание проблемы "инородцев", их особого положения и разработку методов планомерного приобщения их к азам русской культуры.
В первую очередь с проблемой языкового и культурного барьера между пастырями и значительной частью прихожан в Карелии столкнулась православная церковь. Во второй половине XVI в. один из соловецких монахов, Феодорит Кольский, придумал для карелов особую азбуку и изложил с ее помощью, как полагают, один из вариантов жития соловецких чудотворцев. В дальнейшем этот опыт был забыт, и возрождение интереса к карельскому языку приходится на конец XVIII в., когда духовные власти всерьез озаботились проблемой приобщения "инородцев" к православию. Однако по настоящему масштабная попытка перевода богослужебной литературы на карельский язык приходится на начало XIX в., когда Синод распорядился перевести Катехизис и Символ веры, в числе многих других, на "олонецкий и корельский языки". В дальнейшем духовные власти всячески поддерживали тех священников, которые владели карельским языком и использовали его при богослужении и совершении церковных треб.
На этом фоне позиция органов государственной власти в вопросах русификации выглядит, несомненно, более жесткой. Ограничивая свое общение исключительно верхушкой крестьянской общины - старостами, как правило, сравнительно неплохо знавшими русский язык, чиновники не допускали и мысли о том, что основная масса карелов не владеет русским языком или знает небольшое количество слов, необходимых для решения бытовых вопросов. Поэтому именно в чиновничьей среде возникали проекты ускоренной русификации, полной отмены, "упразднения" карельского языка, форсированной ассимиляции карелов как наиболее близкой русским в антропологическом, конфессиональном, бытовом плане этнической группы. К середине XIX в. стало ясно, что все начинания подобного рода бесперспективны. На повестку дня встал вопрос об адаптации органов государственной власти к этнической специфике Карелии, а также о подготовке чиновников, способных объясняться на "местном наречии". Этот радикальный поворот существенным образом повысил статус карельского языка, доказал его устойчивость и жизнеспособность.
В исторических исследованиях русификация рассматривается как эффективное средство борьбы против национальных движений, развивавшихся, в частности, под идеями панисламизма, пантюркизма или панфиннизма. Но в новейших исторических трудах эта точка зрения, которую можно назвать традиционной, подвергается аргументированной критике. Подчеркивается, что "повсеместное в России введение обучения в школах на русском языке вызвано было в первую очередь потребностями модернизации и упорядочения страны, а не ассимиляции". В частности, педагогическая система Ильминского расценивается как одно из проявлений мудрой и дальновидной национальной политики, а также как одно из успешных начинаний в деле распространения православия. Применительно к Карелии вопрос ставился предельно радикально. Своеобразным лозунгом для деятельности "инородческой" школы здесь стал следующий афоризм: "Надо выучить карельский язык для того, чтобы на нем не говорил ни один человек".
Но даже на этом фоне важнейшим фактором русификации оставалась не осознанная деятельность системы народного образования, церкви, органов государственной власти, а конкретные жизненные интересы карелов, потребности повседневной жизни, вынуждающие одних из них стремиться овладеть русским языком, а других столь же властно подталкивающие к освоению финской культуры. В конечном итоге, экономические интересы привели к тому, что северные карелы тяготели к Финляндии, осваивали финскую грамоту, а южные - в поисках заработков в Петербурге стремились выучить русский язык.
Итогом русификации стало отнюдь не то, что изначально планировалось. Прежде всего, заметим, что каждая из вовлеченных в этот процесс государственных структур действовала изолированно от другой. А это неизбежно приводило к тому, что запланированное не осуществлялось. Русификация и последующее распространение не только русской грамотности, но и, через нее, европейской культуры, парадоксальным образом привела к формированию прослойки национальной интеллигенции, которая воспринимала карельский язык и культуру как свое, родное, необходимое для собственного существования. Такого рода итог не только не входил в планы сторонников русификации, но и являлся для них наименее желательным вариантом развития событий.
Внимание!!! Тезисы участников семинара являются интеллектуальной собственностью. Цитирование и перепечатка возможна только с письменного разрешения автора и указания имени автора и источника.