© Окон Е.Б.
Авторитет убивает свободу исследования.
Свобода исследования убивает авторитет.
Это дуэль насмерть.
Джонатан Свифт
Слова "научная школа" вызывают уважение даже у людей, в науку не посвященных. Все еще вызывают. Наука веками естественным образом развивалась в научных школах, как бы они не назывались. Где же еще и как же еще можно было получить знания? Кто же еще свяжет с остальным научным миром и принесет самые свежие научные новости с последней конференции или встречи с коллегами? Само имя главы научной школы являлось для ее члена пропуском в научный мир. Становление молодого ученого проходило в рамках научной школы. Угроза "мы потеряем наши научные школы" является сейчас действующей даже для людей, которые готовы пустить "в трубу" все остальное достояние России.
Недавно наличие научной школы стало одним из формальных критериев оценки труда ученых. Однако, хотя наличие научных школ совершенно закономерно является предметом гордости крупных российских ученых, использование этой концепции для оценки эффективности научной работы исключительно спорно. Вопрос не в том, легко или трудно создать научную школу, - конечно, трудно. И не в том, все ли научные школы хороши. И не в том, что оценивать работу научной школы вовсе не легче, чем работу отдельного ученого. И даже не в том, что иногда небольшие коллективы (а в математике даже единицы, что продемонстрировал Григорий Перельман в 2006 г.) хорошо приспособлены длы решения научной задачи. Главный вопрос в том, стимулирует ли сама конценция научной школы прогрессивные процессы в современной науке. Рассмотрим, какова была и какова может быть сейчас, в современном меняющемся мире, роль научной школы.
Проходит молодой исследователь в лабораторию и видит шефа, который все знает, и сплоченный коллектив, который с шефом во главе поставил свою жизнь на службу научное идее. Стиль жизни, чрезвычайне привлекательный для молодежи. Все знают, что понедельник начинается в субботу, а окна в научных учреждениях не гаснут даже ночью. Что держит людей в таком режиме деятельности, очевидно и давно не поддерживаемом адекватной оплатой? Конечно, истинный интерес к знаниям и необходимость творческого самовыражения. Однако и корпоративная псохология. Сознание того, что интеллект - самое ценное достояние в мире, и я - член этого избранного сообшества. Ради этого чувства можно работать ночами, довольствоваться (относительно) низким благосостоянием и даже опоздать в детский сад за ребенком. Социологизация - биологическое свойство и потребность человека. Соревнование в своей группе индивидуумов тоже является биологической программой. В научной школе "альфа" есть по определинию. Значит, можно соревноваться, чтобы стать "бетой", и далее, набираясь знаний от шефа и, при его поддержке и помощи остальных сотрудников, можно заниматься углублением и расширением данного научного направления, и расти, расти: Копать вокруг и в глубину. Чем больше копаешь, тем больше узнаешь, тем больше тебя уважают. И, даже страшно сказать, можно будет когда-нибудь, посоревновавшись с парой других "бет" из того же коллектива, заменить уходящего на заслуженный отдых шефа и стать "альфой". Хорошо ли все это?
Веками это было хорошо и обеспечивало прогресс науки. В какой-то степени есть и сейчас, больше в Росссии, меньше на Западе. Однако, времена изменились. Мобильность в мире возрасла. Ученые не сидят на одном месте, меняют место работы несколько раз в течение жизни. Информационные технологии, изменившие картину мира за последние два десятка лет, позволяют каждому держаться на уровне, глядя на экран монитора. Электронные научные библиотеки и информационные сайты представляют последние достижения куда быстрее, чем печатная продукция. Научную консультацию можно получить по электронной почте за считанные часы. Технические возможности самых широких контактов и доступности любой формы знаний ликвидировали понятие научной переферии, по крайней мере в интеллектуальном смысле. В смысле экспериментальной работы, мощная индустрия, ориентированная на науку, учитывает все возрастающие запросы технической и химической базы, неодходимой для научных исследований, и включает даже центры по разведению множества специальных пород эксперименталных животных, которые быстро доставляются в любую точку развитой системой транспорта. Это снимает зависимость научных лабораторий от мощных мастерских и вивариев, традиционно связываемых с крупными научными центрами. Все равно, при проблемах с современными приборами местный мастер "золотые руки" не поможет. Надо вызывать наладчика "с фирмы". Были бы деньги: Во всем мире современная наука требует много денег.
С другой стороны, меняются и основные задачи, и ориентация науки. От нее ждут достижений, приложимых в технике, медицине, социологии. Открытия, сделанные в одном узком направлении, оказываются применимы в другом, и часто не близком. Давно никого не удивляет, что достижения физики, техники и информатики позволили создать высокоэффективные и чувстительные приборы для химии, биологии, медицины. Ошеломляюще, что в настоящее время, эти науки возвращают свой долг технике. Примером может служить создание экспериментальных оптических дисков памяти новой генерации на основе бактериородопсина, сложной биологической молекулы, много лет изучавшейся биологами, химиками и физиками. Автору настоящей заметки, в частности, довелось участвовать в изучении биологических свойств этой молекулы, правда, напрямую не связанных с данным внедрением, но кто поручится за будущие тенденции? Проводятся эсперименты и по использованию других биологических молекул в электронике и информатике, и это не удивительно. Увеличение емкости и быстродейственности машин и компьютеров требует уменьшения размеров одной оперативной единицы, но с сохранением ее специфических запрограммированных вожможностей. Модифицированные биологические молекулы именно такие возможности и представляют, поскольку сложность их строения позволяет "запрограммировать" некоторые функции, меняющие их свойства совершенно определенным образом при взаимодействии со светом или изменением условий окружающей их микросреды, а современные приборы могут эти изменения обнаруживать.
Сказанное с очевидностью демонстрирует необходимость самых широких и оперативных контактов специалистов различных направлений науки, создание временных колективов, ориентированных на быстрое решение научной или научно-технической задачи с привлечением практиков и экономистов. Интересно и важно, что на современном уровне прикладной характер задачи совсем не обязательно лишет процесс ее решения возможности быть фундаментальным исследованием и уж тем более творческим. И даже наоборот, самые интересные прикладные решения часто являются результатом "прорыва" в фундаментальных исследованиях. Примером является использование в медицине ядерного магнитного резонанса для сканирования, которое может указать не только наличие и форму изменения в тканях тела, но и свойства тканей, что резко облегчает диагностику. Кстати, сам принцип ядерного магнитного резонанса был открыт в России, как перед этим, в тяжелейшем 1945 г. был открыт электронный магнитный резонанс учеными российской Академии наук, работающими в условиях эвакиации в Казани. Но ядерному магнитному резонансу (а на самом деле России с ядерным резонансом) повезло меньше: ученому отказали в патентировании по причине, что "такого не может быть".
Нельзя сказать, чтобы российская наука и образование игнорировали тенденции к интеграции разных областей науки и практики. Примером пионерского подхода является создание уже более 60-ти лет назад ( в том же тяжелейшем 1945 г.) Физтеха с его принципом смешения физики и инженерии. Этот принцип был вскоре продолжен созданием в этом учебном заведении кафедры биофизики. Однако интегрирование научных дисциплине - это не просто обучение специалистов всему на свете. Да такое и невозможно. Это прежде всего стиль жизни, предполагающий легкое переучивание на новую специальность или направление, нужное для решение данной задачи или просто недавно появившееся. Это подвижность и возможность легкого перехода, в том числе и пространственного, в новую группу, которая решает актуальную задачу, легкие и плодотворные контакты с людьми не только других научных специальностей, но и не являющимися учеными, как-то инженеры, врачи и медсестры, хозяйственные руководители и администраторы, а также умение и опыт решения органиационных задач, неминуемо при этом встающих.
Как современные тенденции меняют роль научной школы в развитии научных исследований? Уже ясно, что "углубление и расширение научного направления", помянутое в начале, часто оказывается далеко не достаточным для решения задач переднего фронта науки. Что плохо в схеме "копателей глубоких ямок" - нет механизма, как из этой схемы выйти. И дело не только в техническом отсутстии тех форм и отношений в структуре российсой науки, которые бы позволяли быстрый и эффективный обмен методиками, сотрудниками, финансами. Хотя и в этом дело, конечно, тоже. Таких форм почти нет в Российкой академии и университетах, по крайней мере выше аспиранта. И даже если они будут быстро созданы (а быстро только кошки родятся), квартирный вопрос убьет это начинание на корню. Жилье (в смысле, его отсутствие), прописка (простите, регистрация), маленькая зарплата, отсутствие денег для поездок на конференции практически закрывают возможности перекрестного и интегрированного, с "горизонтальным обменом" развития науки в России. На Западе это решается просто: если зарплаты хватает, чтобы снимать/покупать квартиру, почему бы не жить там, где есть возможность интереснее себя реализовать. Предоставление временного жилья этого вопроса не решит, потому что у каждого психически здорового человека встанет вопрос: "А что потом?".
Не меньшая проблема с образованием. Интенсивно наученные выбранной специальности люди не так легко готовы променять ее на другую, -- вложенных трудов-то жалко. Но то, что главное в образовании должно состоять в имении и готовности всю жизнь учится, уже понимают многие, и это, возможно, будет как-то решаться. Другой недостаток нашего образования - неумение презентации. Дело не в рекламе, а в том, чтобы в группе, состояшей из представителей разных направлений науки, и даже не ученых, изложить проблему так, чтобы тебя поняли не только узкие специалисты, но и остальные коллеги. Без глубокого понимания невозможно сознательное решение задачи. Научить умению представлять должно являться задачей не только школы и университета, но и места, куда попадает студент-дипломник, молодой специалист, аспирант, - т.е. той самой научной школы. И она этому учит. Однако, являясь стабильной группой людей одной или близких специальностей, такая аудитория понимает докладчика с полуслова, что создает комфортную атмосферу для докладчика, но не дает навыков построения доклада для более широкой аудитории. А если еще добавить ощущение собственного превосходства у ученого, вовлеченного в фундаментальные научные исследования, по отношения к "практикам", то дорисуется полная картина разобщенности в такой междисциплинарной группе. Отсутствие навыков представления материала было для автора не менее серьезной проблемой при интеграции в западною науку, чем недостаточный уровень владения иностранным языком. А уж навыкам организационной работы в российских вузах вообще не учат нигде. Стабильно существующая научная школа, работающая по одной теме, и не требует много организационной работы, а группа, постоянно подстраивающаяся под новую задачу, потребует. Раньше будущие члены научного коллектива хоть в комсомоле организационного опыта как-то набирались. Теперь нет и комсомола. Отмеченное показывает, что научная школа не может дать необходимую подготовку для эффективного решения научных задач и интесивного развития науки.
Кроме проблем организации и обучения, не менее серьезными для "горизонтального" обмена людей, идей и ресурсов являются психологические препятствия. Внутри стабильной группы неминуемо сладываются "семейные" отношения, характеризующиеся личной приязнью или неприязнйю. То, что неприязнь делу не на пользу, ясно. Развитие молодого ученого внутри научной школы не дает никакой гарантии, что именно лучшие будут иметь возможности преимущественного роста, поскольку слишком много зависит от личных отношений. Если нет работающих механизмов роста и отбора лучших ученых, каковыми, например, являются обязательная смена нескольких университетов в процессе подготовки аспиранта/постдока и постоянные конкурсы на гранты на всех уровнях научной карьеры, основанные на анонимном резензировании и объективных показателях научной работы, то прорываться вперед будут индивидуумы, имеющие пробиваться, а не лучшие ученые, которые таким качеством, как правило, не обладают. Однако, комфортабельное сушествование ученого внутри группы единомышленников тоже не всегда на пользу. Во-первых, в таких условиях трудно рассчитывать на обьективную и критическую оценку работу и предполагаемых планов. Во-вторых, это затрудняет переход в другую группу, даже если перспектива работы как таковой на новом месте кажется привлекательной. Перспектива вписывания новичка в сложившуюся коллектив может казаться, да и реально быть, затруднительной. Эффект выталкивания чужеродного известен. Кроме того, такой переход/переезд лишает сложившегося ученого психологического состояния статуса старого члена группы, что называется "сениорита", того, часто, на самом деле, мнимого статуса, который дает психологическую базу для надежды эту группы когда-нибудь возглавить. Таким образом, молодой ученый совсем не стимулирован к смене тематики, и, тем более, к переезду. Он оказывается не подготовлен психологически и, как правило, не имеет материальных, организационных и технических возможностей "начать на новом месте".
На Западе университеты не имеют образований, идентичных стабильным научным лабораториям с постоянной тематикой, которой, если руководитель ее покидает, нужно подыскать нового. Напротив, если исследователь получает позицию и финасирование для исследований, то он на эти деньги набирает группу. Научные группы не имеют постоянного состава, и сотрудники, если чувствуют себя подготовленными, не упускают возможности поучаствовать в конкурсе на стороне. Да и осуществлять принцип "ученик, превзойди учителя" все-таки надежнее не у учителя под крылом. Позиции, хотя, конечно, и не без искючений, занимаются по конкурсу, открытому для ученых со всего мира, и хороших кандидатов разных научных направлений хватает. Конкурс реальный, а не фиктивный, значение имеют только подготовка и план интерсных и актуальных исследований, а не принадлежность к клану. Привнесение новой тематики обычно приветствуется. Например, в Германии в ряде университетов нельзя получить пост профессора в своём университете без того, чтобы не поработать в другом университете на промежуточной позиции. Профессора часто посылают своих аспирантов и постдоков на стажировку в другой университет и даже другую страну, к коллеге осваивать методики и подходы.
Другая сторона психологической проблемы научной школы, - кто приносит новое? В иерархически построенном коллективе это естесственным образом ожидается от шефа. Однако, глава научной школы почти по определению - человек в годах. Во время его обучения современные методологические и экспериментальные подходы не были развиты. Целые крупные научные направления появились уже в то время, когда он(а) был(а) уже крупным ученым со своем лабораторией и тематикой. Конечно, можно узнать обо всем этом на конференциях, можно обратиться в другие лаборатории, послать туда сотрудников перенять методики, можно построить общий план работы. То есть выйти за рамки своей научной школы. Но легко ли изменить тому, чем занимался много лет и на чем утвердился как ученый? Оно представляется таким интересным и надежным, и до дна еще далеко : Ученый всегда уверен в правоте своей идеи, иначе он не может ее эффективно развивать. Однако сейчас такое время, когда самое новое, скорее всего, может быть найдено на стыке областей. "Свежая голова" имеет здесь если и не больше шансов, то скажем, "другие шансы": А если новое принесет в свою научную группу рядовой или даже подрастающий сотрудник, то против него работает психология как руководителя группы, так и коллектива. Может оказаться, что он в лучшем случае будет с интересом и пониманием выслушан шефом. А со стороны коллег может быть даже и осужен как выскочка, желающий нарушить их комфортную жизнь. Гарантирует ли научная школа независимое и объективное рецензирование работы и планов?
Для многих ученых, которые выехали за рубеж, было шоком узнать, что есть другие методологические подходы. Еще труднее было преодолеть идею, что другой подход не обязательно должен заменять прежний, но скорее интегрироваться во что-то новое. Тем более трудно прийти к этой идее, оставаясь в рамках своей научной школы, потому что в этом случае стоят две задачи: найти и понять это новое, и внедрять его, преодолевая авторитет руководителя научной школы, который когда-то заложил ее этические основы. Изменения кругом единомышленников воспринимаются эмоционально, и в какой-то степени все еще рассматриваются как предательство. Также, как иногда и сам отьезд за рубеж, что в российских условиях часто является единственным способом продолжать эффективную научную деятельность. Наука, в принципе являясь интернациональной, должна уходить от идеологии.
Возвращаясь к идее о научной школе как критерии оченки научной деятельности, следует также упомянуть, что и сам размер научной школы не обязательно доказывает уровень научной состоятельности ученого. Если он(а) однажды попал(а) в академический институт по везению или протекции, или даже по когдаташне высокому уровню работы, то теперь, получая просто вследствие этой позиции, лучших студентов-аспирантов, которые потом остаются в науке, можно с чистой совестью считать себя главой научной школы, без всякого анализа, нашли ли студенты что-то для себя полезное в этой школе или, скорее, потеряли. Опять происходит подмена обьективной оценки формальным показателем.
И это все справедливо для лучшего случая, когда научная школа возглавляется опытным и талантливым ученым, а в коллективе действительно ведется эффективная научная работа. А если представить себе, как "сплоченность" может быть использована для того, чтобы "застолбить" свое место и не дать ни одной научной идее тебя обойти. Чем такая школа будет: инструментом по продвижению вперед или орудием противодейстия прорастания другого мнения, а уж тем более направления: Мы не будем рассматривать последний случай, поскольку он не относится к собственно науке, тем не менее, акцент на научную школу неизбежно приведет к увеличению корпоративности, а на традиционной российской почве еще и к коррупции, исклучительно противопоказанной науке.
В Америке 50 университетов первой руки. Невозможно их себе представить, состоящими из научных школ. Конечно, ученые на Западе тоже гордятся своими учителями. Но понятия научной школы как такового нет, а принадлежность к какому-то узкому направлению, а уж тем более преклонение перед авторитетом, скорее бы были поняты как ограничение широты исследования и безусловно оценены как недостаток. Процедуры, основанные на профессиональном рецензировании статей, грантов и пр., обеспечивают относительно объективную оценку качества научной работы. Прежние заслуги, родство, чины, членство в академиях, не имеют большого значения в этом процессе, так как он - анонимный для рецензента и принципиально устроен так, чтобы люди, связанные совместной работой, даже в прошлом, а часто и общими публикациями, не оценивали друг друга. Целесообразность поставленной задачи и адекватность и эффективнось методических подходов к ее решению доказываются каждый раз заново сановитым профессором и молодым исследователем, и еще большой вопрос, кто из них будет иметь преимущества при распределении средсв на исследования.
Конечно, не легко и не быстро, но этот процесс будет перенесен в российскую науку. По-видимому, для этого придется принять помощь коллег, желающих вернуться с длительным опытом успешной и эффективной работы на Западе, как это сейчас делается в других успешно развивающихся странах, как, например, в Китае. Здесь также лежит подводный камень, так как можно ожидать, что стремиться вернуться будут как раз те, кто не смог вписаться в западный стиль, поэтому критерий успешности и эффективности должен быть исключительно строгим. Ясно также, что все это будет работать только при условии адекватной системы оплаты.
Таким образом, мы видим, что в эпоху перемен ориентация на институт научной школы не решает проблем образования, отбора кадров и организации науки, необходимой обществу на современом этапе. Необходимо искать и внедрять новые формы. Конечно, в любом случае не следует разрушать существующие и работающие структуры, не построивши новых. Простая замена старых ученых на молодых скорее добьет поссийскую науку, чем ей поможет, т.к. в современых условиях позиции просто будут захвачены пробивными администраторами. Такая попытка наблюдалась на последных выборах в Академию. Напротив, сейчас надо спасать и пестовать то, что еще есть, поддерживая это на переходном этапе. Необходимо взять от института научной школы все лучшее и жизнеспособное: знание, энтузиазм, глубокий интерес и преданность науке, и интегрировать это с новым и перспективным: способностью к постоянному самообразованию, ориентацией на практичность, широту возможностей использования творческого потенциала личности. Но создавая систему организации науки на перспективу, не следует опираться на удобные и приятные привычки, которые не в состоянии обеспечить соответствующую времени флексибильность и интенсивность, а надо закладывать механизмы, которые обеспечат динамическое развитие науки и эффективную отдачу вложенных средств.
Слова об авторитете, приведенные в эпиграфе, относились к религии. Однако они универсально точны для науки. Стиль жизни, описанный в замечательной сказке Стругацких, действительно напоминает таковой в закрытом религиозном сообществе, держащемся на общих идеях и добровольном самоограничении. Эта аналогия даже находит свое продолжение в том, что в старые времена именно церковь выполняла функцию носителя науки и образования. Перелом наступил как раз где-то во времена Свифта, поэтому его слова тогда были особенно актуальны. Представляется, что за данную концепцию в России в настоящее время тоже придется побороться.
Конечно, утверждения данной статьи, спорны. Это хорошо. В спорах, как известно, есть как минимум две стороны, и в спорах рождается истина.
Внимание!!! Тезисы участников семинара являются интеллектуальной собственностью их авторов. Перепечатка запрещена. Цитирование и ссылки только с согласия авторов.