© Генык Н.А., Сеныч М.В.
На протяжении ХХ в. Восточная Европа являлась регионом наибольшей геополитической нестабильности и потрясений, связанных с размещением на стыке цивилизационных платформ и идеологических веяний. Политические процессы в Восточной Европе протекали в условиях резкого идеологического и национального противостояния, отсутствия плюрализма и толерантности. Следствием являлось наличие феномена политической эмиграции, которая традиционно играла роль репрезентанта альтернативного взгляда на общественно-политические процессы в макрорегионе. В условиях установления тоталитарных режимов в Восточной Европе политическая эмиграция сыграла важную роль в разработке новой конфигурации региона в посткоммунистический период.
Польско-советские отношения на официальном уровне не могли допускать обсуждения проблем региона в контексте преодоления советского доминирования и демократизации. Центр дискуссии автоматически смещался в сторону эмиграционных кругов. Эмиграции стран Центрально-Восточной Европы рассматривали политические изменения в СССР как необходимое условие преодоления тоталитаризма в своих странах, получения полной независимости и демократизации. В условиях тоталитаризма контакты эмиграционных кругов с политическими диссидентами в СССР были невозможными, поэтому приоритетное значение имели отношения между эмиграционными очагами.
Особенно выделялась активностью и новыми концептуальными идеями польская послевоенная эмиграция, которую составляла преимущественно политическая, военная и интеллектуальная элита. Польша исторически являлась конкурентом России в Восточной Европе и в ожидании перемен польско-российская дискуссия могла привести к априорному разрешению конфликтогенных вопросов двусторонних отношений. Польские интеллектуалы имели также значительное влияние на концепции западных советологов и политику правительств Запада.
Темы дискуссии сводились к 3 проблемам: вопросу нового геополитического устройства региона, проблеме границ и межнационального примирения.
Первый шаг на пути польсько-русского диалога был инициирован парижским журналом "Kulturа" и его редактором Е.Гедройцем. Один из публицистов "Kultury" Ю.Мерошевский считал, что противостояние двух систем сохранится на десятилетия и предлагал реальную политику, состоявшую в налаживании контактов с Советской Россией для изменения уклада Центрально-Восточной Европы.
Инициатива польско-российского диалога была сделана изданием российского номера "Kultury" в мае 1960 г. Его целью являлось попытка помочь молодой русской политической мысли высказаться относительно широкого спектра затрагиваемых проблем. Автор основной концептуальной статьи "К вопросу о польско-российских отношениях" Ю.Мерошевский утверждал наличие в СССР обьективных социальных и структурних эволюционных изменений, способных повлечь за собой общественно-политические трансформации. Технологический и промышленный прогресс автоматически не ведут к установлению парламентской демократиии западного образца. Ю.Мерошевский даже высказал предположение, что в России никогда не будет демократии западноевропейского образца, но те формы демократии, которые существовали пока только в теории, со временем перетворятся в жизнеспособные и дадут начало эволюционной перестройке". Препятствием для налаживания добрососедских отношений Ю.Мерошевский считал наличие российского экспансионизма, связанного с некоторым отставанием общественно-политического развития. В период нарастания национализма и распада колониальных империй, Россия в Восточной Европе начала формирование своей империи сателитов, которая являлась анахроничной и не имела будущого. Ю.Мерошевский утверждал, что существовала возможность польско-российского примирения, поскольку в двосторонних отношениях уничтожено основной источник конфронтации - борьбу за гегемонию в Восточной Европе. Польський автор заявлял, что не существует территориальных споров или желаний раздела России, отмечая при этом, что поляки считают справедливыми и законными желания порабощенных и аннексированных Советским Союзом народов к национальной независимости. "У нас нет права говорить от имени этих народов, но их национальные желания всегда найдут отклик в поляков".
Российская эмиграция активно отреагировала на польское обращение. Рецензии и отклики были опубликованы в "Свободе", "Наших Днях", "Посеве", "Новом Русском Слове", "России", "Русской Мысли" и др. Наибольшей остроты полемика достигла в вопросе о праве Украины на независимость. А.Николин в "Наших Днях" отмечал, что каждого русского покоробит проведение знака равенства между насильственной аннексией Прибалтики в 1940 г. и добровольным присоединением Украины в 1654 г. Автор обвинял Ю.Мерошевского в солидаризации с украинскими сепаратистами.
Не опровергая необходимости польско-русского диалога и примирения, Н.Отрадин в "Свободе" критиковал предложения Ю.Мерошевского относительно украинской независимости. Квалифицируя это вмешательством во внутренние дела России, автор утверждал, что ни один русский и подавляющее большинство украинцев с этим не согласятся. По его мнению, такая логика будет требовать предоставления независимости также Словакии, Хорватии и приведет к балканизации Европы.
Публицист "Посева" Лев Рар обвинял Ю. Мерошевского в нелогичности, поскольку тот заявлял о нежелании расчленения России и одновременно поддерживал украинскую независимость. Он утверждал, что известие о желании украинцев к национальной независимости Ю.Мерошевский получил только от "шовинистов-эмигрантов". По его мнению, наоборот, вследствии великого перемешания населения, родственных и других связей, культурной близости и сродности языков русских и украинцев вопрос об отделении Украины не появится.
На критику российской позиции Ю.Мерошевским Н.Осипов ответил встречными обвинениями в "Новом Русском Слове". Русский рецензент проигнорировал тезу о невозможности примирения в случае базирования русской политики на насилии в отношении к восточноевропейским народам. Автор уклонился от принципиального вопроса о будущем народов под советским господством или доминированием, утверждая отсутствие влияния русской политической эмиграции на ситуацию. Н.Осипов обвинил поляков в вечной способности не видеть действительности и жить в илюзорном мире. По его мнению, исторической мисией Польши должно было стать способствование присоединению Красной, Черной, Белой, Малой и Великой Руси к европейской культуре. "Но поляки предали своему историческому назначению. Реальное великое задание они подменили ничтожным и фантастическим. Это было задание полонизации и католизации (:). Этим самым смысл своей истории они подменили абсурдом; и этот кровавый абсурд розтянулся на четыре с половиной столетия". По мнению Н.Осипова, смыслом польско-русских отношений была не борьба за гегемонию, а ликвидация абсурда. В результате поляки не приблизили, а отдалили задание культурного объединения Запада и Востока. "Русским самим пришлось прорубить окно в Европу, и не их вина, если дорога на Запад для них пролегла не через Варшаву, а через Амстердам". Н.Осипов выступал сторонником восстановления польской независимости, однако ничего не вспоминал об независимости народов СССР.
Наиболее категорически русская позиция была выражена у рецензии Н.А.Кормилева в "России". На его убеждение, проблемы в двусторонних отношениях возникали тогда, когда ихние народы, пользуясь тяжелым положением соседа, старались захватить территории и ассимилировать чужое население. Поэтому предпосылкой примирения считал признание этнографических границ и невмешательство во внутренние дела соседа. Он заявлял о поддержке желаний народов, порабощенных коммунистами, освободиться и восстановить свою независимость, и это признание касалось поляков, венгров, чехов, литовцев и т.д., "но вопрос Украины - это наш внутренний вопрос, который этих народов, в первую очередь поляков, не касается". "А если поляки будут продолжать работать над расчленением России и поддерживать сепаратистское украинское движение - у Польши мира с Россией не будет, а при всяком будущем столкновении России с Польшей, о результате этого столкновения никаких сомнений быть не может - силы слишком неравные, и Польша будет не поделена, а стерта с лица земли".
Ответом на российский номер "Kultury" стал польский номер "Посева"(Франкфурт-на-Майне), органа Народно-Трудового Союза. Его составляли заявление партии "За вашу и нашу свободу", статья председателя НТС В.Поремского "Общее дело", историческое обозрение Н.Рутича "Московско-польские взаимоотношения на новых путях" и т.д. В заявлении партии утверждалось, что между Польшей и Россией не существует территориальных спорных вопросов, которые не возможно развязать мирным путем. Н.Рутич заявлял, что судьба Польши зависит от русского антикоммунистического движения. Лозунг "за нашу и вашу свободу" автор объяснял как солидарность порабощенных коммунизмом народов с московским народом и необходимость координации усилий ихних революционных движений. Польское выступление 1956 г. потерпело поражение именно потому, что не было поддержано помощью русских сил.
1 декабря 1960 г. "Русская Мысль" издала номер посвященный обсуждению российского номера "Kulturу". В статье редактора В.Водова выражалась поддержка парижской "Kulturу", которая "удовлетворена сегоднешними границами своего отечества и не предъявляет территориальных притензий к России".
Отклики на российский номер "Kultury" в польском обществе были разнообразные. Адам Прагер заявлял о бесперспективности такого шага к польско-русскому диалогу вследствие отсутствия партнера с другой стороны. Он опровергал тезис Ю.Мерошевского о влиянии индустриализации на либерализацию СССР и выдвигал противоположную гипотезу. По мнению А.Прагера, Советский Союз был наиболее мирным на этапе относительно слабой индустриализации - у межвоенный период.
Подавление Пражской весны 1968 г. актуализировало проблему координации освободительных движений Центрально-Восточной Европы. У редакционной статье "Kultury" "За наш и ваш: сталинизм" сравнивалось общественно-политическую ситуацию в Чехословакинии и Польше. Главная мысль состояла в том, что согласованное и умеренное проведение реформ в Польше и Чехословакии приблизило бы конец сателитной империи, поскольку их поддержали бы также Югославия, Румыния, Венгрия и западноевропейские коммунистические партии. В этих условиях интервенция против Польши и Чехословакии превратилась бы в войну, на которую Москва не рискнет пойти.
Ю.Мерошевский утверждал, что в вопросе западных границ Польши Запад является союзником Германии. Великое ослабление России было бы автоматически усилением Германии. Поэтому он предложил сотрудничество с либеральными русскими кругами и отвергнул концепцию раздела СССР на независимые государства.
Новый этап польско-русского диалога связан с установлением контактов парижской "Kultury" с российскими дисидентами на Западе в период после Хельсинской конференции 1975 г. Е.Гедройц, исходя из концепции ULB, то есть признания решающего значения изменений на территории Украины, Литвы и Белоруссии на будущее России, Польши и Центрально-Восточной Европы, выступил с инициативой провозглашения "Декларации по украинскому вопросу". В ней утверждалось, что судьбы народов Восточной Европы тесно переплетены и без свободных украинцев не будет свободных поляков, чехов, венгров и россиян. Декларацию подписали представители польской, чешской, венгерской и российской политической эмиграции, в т.ч. А.Амальрик, В.Буковский, Н.Горбаневская, В.Максимов и В.Некрасов.
Польско-русские эмиграционные дискуссии показали глубокие разногласия существовавшие в первую очередь на ментальном уровне. Взаимное восприятие русскими поляков и поляками русских, сформированное на протяжении веков, а также межнациональные стереотипы не служили делу взаимопонимания.
Попытка установления польско-русского диалога на эмиграции оказалась малоэффективной. Русская эмиграция последней волны пользовалась слабым влиянием. Старшее поколение эмиграции было не готово к признанию новых геополитических реалий в Восточной Европе и стремилось к сохранению status quo. Дискуссия показала сложность и противоречивость трансформационных процессов в Восточной Европе в посткоммунистический период.
Внимание!!! Тезисы участников семинара являются интеллектуальной собственностью их авторов. Перепечатка запрещена. Цитирование и ссылки только с согласия авторов.